|
 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
|
 |
 |
|
 |
 |
|
 |
| |
Нимфа
В морщине глубокой утеса веселая нимфа жила,
по зорям – прозрачные росы в кувшин свой сбирала она
и в бездну его проливала…
Забавою тешась своей, немолкнущим смехом журчала,
как вешней порою ручей.
Чрез темную трещину бездны, на голой унылой земле
росла одиноко и бедно сосна. Что ей явь? Но во сне
сбывалося тайное: мнилось, что в юношу дивной красы
пред нимфой она обратилась.
Уже не сбирает росы веселая нимфа, объята
желания алчным огнем, другой ей забавы не надо,
как быть с ним, с любимым, вдвоем.
Поет он ей песни такие, какие никто не певал:
Должно быть, они неземные, их Ангел ему подсказал,
и голос из далей надзвездных принес и за то подарил,
что мало на свете чудесных таких, каким юноша был.
Но пропасть меж ними лежала, зияя бездонною тьмой…
И нимфа вовек не узнала пленительной ласки земной.
Тоскуя, в слезах исходила… - «Пой, милый», - твердила певцу, -
«я голос твой так полюбила! Ты видишь, уже не росу,
но слезы в кувшин мой сбираю.
|
|
 |
|
 |
| |
|
|
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
| |
Мавка
Весь день сегодня над землей творило солнце заклинанья,
плывя сверкающей ладьей к весенней ночи на свиданье.
И вылез мудрый Дух Земли из недр таинственного мрака
и, вперив в солнце глаз угли, от радости весенней плакал,
и слышал он, как гимн Весне трубили журавлей станицы
в бездонной синей вышине, где огненной слезой Денница
сменила солнце, и была она полна печали сладкой,
еще не ведающей зла. К ногам лесной царевны Мавки
луч тонкий месяц обронил в ее зеленые хоромы.
Он сердце Мавки полонил, и – вся – любовная истома,
она шептала как в бреду слова о счастье долгожданном:
- «Ты хочешь Мавку? Уберу я ландышем благоуханным
постелю брачную, и ты возляжешь с Мавкою, прекрасный,
как эти хрупкие цветы, в любови – царь над Мавкой властный!»
но отвечал он: - «Кто со мной так говорит? Тебя не вижу,
не понимаю… Я – слепой, и сердца у себя не слышу,
и ласк не знаю… Жарко мне от рук твоих, от уст горячих
я задыхаюсь как в огне… Там, в лунном царстве, мы иначе
привыкли жить, там мысль одна стремится с мыслью породниться,
оттуда сон и тишина сребром расплавленным струится
на землю скорбную, и в нем – законов вечности познанье.
забвенья счастья мы даем, мы – мудрость неба, мы – молчанье».
Тем больше боль, чем жарче дни.
|
|
|
|
|
| |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
| |
Изумруд и Рая
Высоко над старым городом, что у озера раскинулся,
меж крутых утёсов гнездится старый замок: вышек зубчатых,
окон стрельчатых, , узорчатых, чудищ каменных - несчётное
замок красило количество, а высоки стены доверху
в плющ зелёный укрывалися. Во дворе квадратном весело
жили ящерицы. Тешились день деньскои они на солнышке,
друг за дружкою гоиялися, затевали игры разные
иль за мошками охотились. Веселилися до сумерек
и усталые, довольные, по домам спать расходилися
в скал глубокие расселины, да под камни, мхом обросшие.
От потешного их полчища отличаясь нравом вдумчивым,
хрупкой прелестью и кротостью - жили брат с сестрою, именем
Изумруд и Рая.
|
|
|
|
|
| |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
| |
Леший
Расскажу я вам, ребятушки, как раскинулись по матушке
по Руси леса дремучие, вековечные, могучие,
со грибами, мхами, ягодой, со берлогами медвежьими,
со зверями быстроногими, осторожными, лохматыми
Летом – дни душисто-желтые, по стволам текут медовые
слезы чистые, прозрачные, в заскорузлых складках прячутся…
Крики птичьи, крики звонкие… Восковые свечи тонкие
во руках зеленых трепетных… Ночь Купалы, ночь июньская:,
ночь, когда по свету белому нечисть всякая шатается,
Жар-Цвет в полночь загорается, звезды с месяцем играются,
местом с лесом лес меняется, и трава друг с дружкой шепчется.
А зимой – стоят дни синие, все одето пышным инеем,
дол в искристый снег закутался, след зверья по нем запутался,
и лежит зима-боярыня в белой шубе бита бархата.
Хороши леса дремучие, вековечные, могучие,
да ходить по ним, вишь, боязно! Не страшит зверье лохматое,
зверье хитрое, зубастое, а и больно страшно Лешего…
Вот откуда взялись лешие: как дитя на свет появится
и, нечаянно рожденное, остается некрещеное
иль в утробе было проклято горемычной девкой-матерью –
то дитя навек несчастное, в ночь осеннюю ненастную
кем-то страшным вдруг украдется, а потом в лесу появится
оборотнем-Лешим.
|
|
|
|
|
| |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
| |
Кабачная кикимора
В одном украинском селе, где были частые базары,
стоял кабак. В том кабаке давали водку за товары,
за деньги, даже за старье. Но почему-то там никто
не мог подолгу удержаться, и целовальники легко
и странно стали разоряться: то вдруг случится недочет,
то вор все деньги украдет иль целовальника прирежет,
то целовальник сам умрет… Кабак уже снимали реже,
а там оставили совсем. Он стал предметом разных тем
для толков, сплетен, пересудов… Однажды, пьяница ефрем
сказал: - «Ну, пьяницей не буду, когда в проклятом кабаке
с чертями не ужиться мне!» его пустили не жалея.
Он взял с собою пук свечей, топор и спички.
|
|
|
|
|
| |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
| |
Счастье
В вековечном дремучем бору, средь звенящих вершинами сосен,
Притаилось болото. Был грозен вод ленивых оскал. Поутру
гнал седые туманы. Для ласки благодатного солнца спешил
обнажиться. Себя он рядил и в лохмотья зеленые ряски,
и в камыш, и в кувшинок венки… А на дне – в чешуе, с бородою
водорослей цветистых, клешнею гнал серебряных рыбок полки
старый дед Водяной: - «Брысь, шалуньи, не даете вздохнуть старику!
Ну, почто пристаете к нему? Вы да вот лягушата-плясуньи
Надоели, терпеть вас невмочь: мне б соснуть, а вы воду мутите!
Погодите ужо, погодите, прогоню из болота вас прочь!»
А вода-то и впрямь помутнела, взволновался камыш над водой,
Это – след заметая метлой – в ступе Баба-Яга прилетела.
Вихри буйные с визгом несли злую бабу. – «Эй, кум», - завопила
у болота она. – «Не взбудила моя ступа владенья твои?
Громыхает изрядно карета! Эй, вылазь, старый хрыч, полно спать,
я те новость хочу рассказать!» вылез дед: - «Ну, кума-непоседа,
говори поскорее, нето – недослышав – засну»,
- «Слушай, старый! Ехал путник: печальный, усталый,
запыленный… Тот путник – никто, безымянный.
|
|
|
|
|
| |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
| |
Ярило
Ходит по миру Ярило – бог весенний, бог любви…
Солнце сына одарило лучшим княжеством: земли
был хозяином он мудрым, всех любовию равнял,
синеглазый, златокудрый, всем он равно опалял
сердце пламенем желанным, всюду был желанный гость,
даже если смерти ранней быть предтечей довелось.
Но зато не ведал, дивный, прочной радости земной,
и обманчив был призывный глас его, когда весной
он свирели сладким звуком сердце девичье будил,
жаждой ласки сладкой мукой завораживал, томил.
Полюбила тайно, жарко светозарого певца
дочь царя лесного – Мавка.
|
|
|
|
|
| |
|
|
|
|
|
|
|
